Леонид Александрович Кардашинский-Брауде: " Я несу информацию потомкам "
- Подробности
- Просмотров: 14244
С 1953 года прочными нитями связана с Заводом штурманских приборов судьба и научно-прикладная деятельность старшего научного сотрудника Леонида Александровича Кардашинского-Брауде, настоящего питерского интеллигента и эрудита, человека фанатично преданного своему делу.
- Я занимаюсь магнитными обычными, простыми дистанционными и индукционными компасами – говорит он о себе. - Деятельность моя - научно-прикладная. Я несу информацию потомкам, которая будет полезна им для дальнейшей работы в той области, в которой я занимаюсь. Иногда, не очень часто, я читаю лекции студентам в Морской Академии им. С. О. Макарова.
Легенда предприятия, ученый с большой буквы, кандидат технических наук, автор 20 патентов, свыше 30 научных публикаций и трех монографий, обладатель двух серебряных медалей ВДНХ, Леонид Александрович является специалистом высочайшей квалификации в области магнитометрии и магнитно-компасного дела.
Вся трудовая деятельность Леонида Александровича, выпускника Ленинградского электротехнического института им. В. Ульянова (Ленина) по специальности «приборы гироскопической стабилизации», связана с предприятием .
С 1953 по 1960 годы он осуществлял научное руководство по разработке первого отечественного магнитного дистанционного компаса "КМД" для Военно-Морского флота России и научно-исследовательскую работу «Термехвако» по разработке магнитных систем чувствительных элементов всех отечественных магнитных компасов из специального сплава.
С 1961 по 1965 годы возглавил научную работу по созданию первого компаса с оптической дистанционной передачей показаний для надводного флота «КМО-Т», запущенного в серийное производство, разработал магнитометрические приборы «Дефлектор ДР» и инклинатор «И» для девиационных работ, стоял у истоков создания магнито-чувствительной части гиромагнитного компаса «Градус-2».
С 1965 по 1969 годы руководил разработкой первого промышленного образца высокочувствительного квантово-оптического магнитометра для специальных целей. За создание головного образца квантово-оптического магнитометра в 1968 г. награжден серебренной медалью ВДНХ.
Исследовал развитие теории устойчивости чувствительных элементов магнитных компасов при воздействии качки. Научно-исследовательская работа легла в основу кандидатской диссертации, успешно защищенной в 1969 году. Результаты исследований позволили повысить динамическую устойчивость чувствительных элементов ряда компасов.
С 1970 по 1975 годы руководил разработкой компаса для подводных объектов с использованием волоконно-оптической и электронно-цифровой передач показаний, а также курсовой системы для полярных условий «Аврора». За создание головного образца магнитного компаса в 1971 г. награжден серебрянной медалью ВДНХ.
Принимал активное участие в научно-исследовательской работе «Охта» по изучению возможности магнитометрического измерения абсолютной скорости подвижных объектов. Исследование продолжил в научной работе «Береза».
С 1975 г. по 1993 г. бессменный главный конструктор по разработке магнитных компасов для Морского и Военно-Морского флотов России.
Под руководством Кардашинского-Брауде Л.А. разработаны и серийно изготавливаются по настоящее время основные магнитные компасы для малых надводных кораблей пяти модификаций КМ115 - КМ115-04, компасы для средних и больших кораблей пяти модификаций КМ145 - КМ145-04, а также для подводных кораблей - типа КМ145П2 и КДЭП.
В 1996 г. награжден медалью "300 лет Российскому флоту".
С 1997 г. и по настоящее время главный научный консультант разработки серии магнитных компасов для надводных кораблей модификаций КМ115-07 и КМ115-08, а также для подводных кораблей магнитных компасов типа КМ-П.
Под руководством Кардашинского-Брауде разработана структура магнитного компаса для подводных лодок, позволяющая устанавливать основной прибор этого компаса внутри прочного корпуса. Отличием предложенной структуры является наличие концентратора магнитного поля, который представляет собой набор радиально расположенных, наподобие лучей звезды, пластин или брусков магнитомягкого железа. Концентратор позволяет усилить внешнее магнитное поле в полтора-два раза. Данное научное решение защищено патентом, принадлежащим ОАО «Штурманские приборы».
В 2011 году удостоен высшего звания предприятия – «Почетный работник Завода штурманских приборов».
В разработках ОАО «Штурманские приборы» внедрены и практически используются 8 патентов Кардашинского-Брауде Л.А. по разработке новейших магнитных компасов для Морского и Военно-Морского флотов России. Суммарный экономический эффект внедрения составляет более 20 млн. руб. в ценах 2014 г.
12 мая 2016 года Президиум Санкт-Петербургского Совета Всероссийского общества изобретателей и рационализаторов присвоил Леониду Александровичу Кардашинскому – Брауде звание «Почетный изобретатель Санкт-Петербурга» с вручением медали «За заслуги в изобретательстве».
Леонид Кардашинский-Брауде о времени и о себе
(Интервью записано в апреле 2011 года)
Первые впечатления
- В 1953 году, когда я пришел работать на предприятие, вся территория завода была засажена деревьями. Здесь был прекрасный парк, украшением которого являлись ухоженные клумбы с цветами и работающие фонтаны. Автомобильной трассы вдоль Невы еще не было, забора тоже, поэтому спуск к водной артерии со своим собственным заводским причалом был открыт.
Что касается района Охты, то в конце сороковых годов каменные многоэтажные дома были только на Большой Охте. На Малой же – в основном невысокие кирпичные и деревянные домики. Таковы были последствия войны. Рядом с заводом, на Красногвардейской площади находилась конечная остановка трамваев, так называемое, кольцо.
В здании заводоуправления, в доме выходящем на Новочеркасский проспект, построенном в шведском стиле, в те годы находилось заводское общежитие, в котором еще проживали сотрудники с семьями, прибывшие из эвакуации. Теснота была неимоверная. В комнате жили по три-четыре семьи. Но деваться было некуда. Позже всех расселили в новые дома, построенные заводом.
На заводе работали династии
- Уже в начале 20 века наше предприятие было единственным поставщиком навигационных приборов для нужд торгового, рыболовецкого и военно-морского флотов нашей страны. Вокруг него на Охте образовалась слобода. Работники носили форменную одежду.
На заводе работали династии. В частности потомственная рабочая династия Северовых. Я не знаю, кто был их предком, но думаю, они тоже жили и работали в этой слободе. Мне довелось быть знакомым с тремя представителями этой династии. Один из них работал сборщиком сборочного цеха, второй - регулировщиком опытного цеха, а третий, сын первого из названных, звали его Аркадий Северов, - в лаборатории надежности и занимался стендами.
После Октябрьской революции, по словам очевидцев, научно-технические кадры завод в основном сохранил. Эмигрировали единицы. Например, в Гидрографии служил и занимался магнитными компасами талантливый инженер Павлинов. Он принял революцию, снял с себя офицерские погоны, но продолжил работать на предприятии. В конце 1941 года он умер от дистрофии в блокадном Ленинграде, оставив после себя много очень интересных работ. И таких людей было достаточно много.
К примеру, мастер сборки компасного участка, Александр Аполлонович Гуляков, удивительнейший человек, до революции служил в военном русском флоте матросом и в 1908 году был награжден серебрянной медалью «За спасение жителей Мессины».
Об учителе
- Моим учителем, шефом и добрым наставником стал Борис Андреевич Быков.
Общение с ним было в высшей степени занимательным и привлекательным. Человеком он был совершенно незаурядным. Воспитывал нас, молодых специалистов. Без оглядки делился опытом. Сыграл огромную роль в судьбе предприятия и в моей собственной.
Родившийся еще до революции в 1906 году, в обедневшей дворянской семье, уже в советское время он окончил среднее мореходное училище, затем в течение, по крайней мере, 10 лет ходил в море штурманом на судах торгового флота. Он часто, с присущим ему юмором, вспоминал свою первую морскую практику на учебном парусном судне «Товарищ». Корабль стартовал из Одессы через Дарданеллы в Средиземное море и дальше. На первые полученные валютные деньги Борис Андреевич в турецком порту купил модные туфли. Находясь на верхней палубе, пеленгуя ориентиры, и попав под дождь, он с ужасом обнаружил на глазах расползавшиеся подметки своих ботинок, которые, как оказалось, были сделаны из картона.
В 1932 году Быков перешел на береговую службу в Гидрографическое управление военно-морского флота, активно включился в работу компасной части, быстро вошел в эту тематику и приобрел уникальный практический опыт по работе с магнитными компасами. Его руководителями и наставниками стали капитаны 1 ранга П. А. Домогаров и В. Я. Павлинов. Еще в довоенное время отдел разработал первые дистанционные магнитные компасы ГОН 23-М, которые затем всю войну использовались на подводных лодках того времени.
В Катав-Ивановске, в эвакуации, он руководил магнитной лабораторией завода. Будучи на Урале, разработал и ввел в практику магнитно-компасного дела компенсаторы электромагнитной девиации. Дело в том, что во время Великой Отечественной войны, поскольку немцы применяли магнитные мины, корабли были оборудованы обмотками размагничивания. Для того, чтобы противодействовать полям, которые создавались этими обмотками, Борис Андреевич разработал и внедрил компенсаторы электромагнитной девиации. За высокие достижения в годы войны он был награжден тремя орденами: орденом Почета, орденом Трудового Красного Знамени и орденом Ленина.
Прибыв из эвакуации в Ленинград, некоторое время с семьей жил в общежитии, в здании заводоуправления. Затем получил от завода квартиру в новом доме, на улице Стахановцев.
После войны Борис Андреевич стал главным конструктором первого магнитного дистанционного компаса с электрической передачей показаний. Компас назывался КМД, т. е. компас магнитный дистанционный и создавался для атомных подводных лодок. Для того, чтобы преобразовать угловое положение чувствительного элемента в электрические сигналы, использовалось фотосопротивление, разработанное специально для этого компаса в институте полупроводников Академии наук.
На практике, когда во времена Карибского кризиса дизель – электрические и одна атомная подводная лодка несли боевое патрулирование в экваториальных водах, выяснилось, что фотосопротивления, в условиях высоких температур, показали неудовлетворительную работу. Тогда была начата разработка первого дистанционного компаса с электролитическим съемом положения чувствительного элемента. Компасная жидкость, которая была до того диэлектриком, в этом компасе стала иметь сопротивление, т. е. стала электрическим проводником. Таким образом, удалось преобразовать положение чувствительного элемента в электрические сигналы. Эти компасы, которые назывались "КДЭ-П" (компас дистанционный электролитический – подводный) широко использовались на подводных лодках взамен компасов "КМД", которые были постепенно демонтированы и сняты с эксплуатации. И те и другие компасы серийно изготавливались на нашем предприятии.
Годы, опаленные войной
-В начале Великой Отечественной войны завод был эвакуирован на Южный Урал в небольшой областной город Катав-Ивановск в Челябинской области. Там, на базе местного маленького весового завода, в кратчайшие сроки организовали работу по выпуску приборов для советского военно-морского флота.
Темпы были поразительны. В начале июля 1941 года завод был эвакуирован, а к выпуску изделий приступили уже в сентябре. То есть в течение месяца, учитывая, что перемещение завода шло, по крайней мере, полтора месяца по железнодорожным путям. Всю войну завод работал на Южном Урале.
В период боевых действий потребности флота значительно увеличились. А вот тематика завода уменьшилась, так как часть приборов он уже не мог выпускать в условиях Южного Урала при отдаленности от центра. Поэтому завод перестал делать гирокомпасы и их производство передали в Свердловск (нынешний Екатеринбург). Производство эхолотов - на предприятие в г. Бельцы (Молдавия).
Немногочисленные сотрудники предприятия, оставшиеся в Ленинграде продолжали работать, занимаясь не изготовлением новых, а ремонтом навигационных приборов для кораблей Балтийского флота. Кроме того, они изготавливали прицелы для минометов для ленинградского фронта. После Победы в Великой Отечественной войне завод был реэвакуирован в Ленинград, при этом основное заводское имущество осталось на Южном Урале. Ленинградская площадка была обеспечена новым оборудованием, которое было получено частично по репарациям из покоренной Германии, а частично по ленд-лизу из Америки и Англии.
Из эвакуации вернулось абсолютное большинство сотрудников, но не все. Я бывал достаточно часто в Катав-Ивановске, буквально сотни раз, и помню, что начальником производства одно время был человек, прямой потомок ленинградцев. Т. е. семья по каким-либо причинам осталась на Урале. И эвакуация, и реэвакуации проводилась во время войны. Вольницы не было. Люди были приписаны к определенному месту, к определенной работе.
После Великой Отечественной войны на завод пришли работать сотрудники, демобилизованные из армии. Некоторых из них я знал лично. Ну, например, до звания капитан во время войны дослужился бывший студент Ленинградского университета Окунь. Он был очень толковым конструктором и работал вместе со мной в конструкторском бюро. Александр Белов, начальник компасной лаборатории по регулировки компасов, во время войны был военным моряком и служил на соединении тральщиков, т. е. занимался тралением финского залива от мин.
Случаи из жизни
-Что касается репрессий, то заводчан они тоже коснулись. По словам очевидцев, в числе которых и мой шеф, работавший здесь с 1932 года, в конструкторском бюро просто исчезали люди. Представляете, приходит коллектив на работу, а кого-то нет. И слово проронить боялись, ничего не спрашивали, потому что не исключено, что можно было отправиться в места не столь отдаленные вслед за тем человеком. Все это происходило не только до войны, но и после войны в какой-то мере.
Могу рассказать историю о приятеле моего шефа.
В компасном отделе Гидрографического управления служил капитан второго ранга Терехов Игорь Николаевич. Во время войны он написал книгу, касающуюся магнитных компасов. Положительный отзыв на нее сделал академик Алексей Николаевич Крылов. А в 1947 году на Игоря Николаевича поступил донос о том, что он якобы выдал какие-то военные секреты. На самом деле никаких секретов там не содержалось. Тем не менее, его осудили на 10 лет лагерей, лишили воинского звания и всех орденов. Он провел в лагерях 6 лет, с 1947 по 1953 год. После смерти Сталина, вернулся.
Игорь Николаевич был очень талантливым человеком и сильным математиком. Хорошо писал. Ему предложили продолжить работу в Гидрографии, хотели вернуть ордена и звание, но он отказался. Потому, что, по его мнению, в этой организации продолжал служить человек, написавший на него донос. До конца жизни он остался гражданским специалистом, но, тем не менее, когда Гидрографическое управление где-то в конце 50-х годов издавало многотомный труд по вопросам кораблевождения, том «Магнитные компасы» был написан им, по просьбе Гидрографического управления. Вот такие бывали случаи.
О собственных разработках
- До 50-го года завод оставался военным, а позже, вплоть до начала 90-х, стал одним из предприятий Министерства судостроительной промышленности. Переходил из одного Главка в другой, объединялся с другими промышленными предприятиями, входил в объединение «Азимут».
Все годы своего существования, наше предприятие занималось собственными разработками. Не просто повторяло, а разрабатывало собственные оригинальные приборы. В частности, на нашем заводе были изготовлены первые гирокомпасы, первые эхолоты и т.д. Кроме, конечно, традиционных магнитных компасов, измерителей скорости и лагов. Выдающийся ученый академик Алексей Николаевич Крылов бывал на нашем заводе и лично консультировал выпуск первых гироскопических компасов.
Потребности судостроения (кораблестроения) сильно возросли в конце 50-х годов, когда появились подводные лодки с атомным реактором. Нашему предприятию было поручено проектирование и изготовление лага и магнитного компаса для навигационного комплекса первой советской атомной подводной лодки. Я занимался этой разработкой. Мне довелось участвовать в ходовых испытаниях АПЛ «К-3», в части работы с дистанционным магнитным компасом.
Военно-морской флот усиленно строился. Только на потребности подводного флота работало три конструкторских бюро и несколько судостроительных заводов. У нашего предприятия с тех времен сохранилась постоянная база на СМП (Северодвинском машиностроительном предприятии).
Проектирование навигационных приборов стало происходить в Особом конструкторском бюро, которое было подчиненно непосредственно директору завода Штурманских приборов. Позже оно было переименовано в Центральное, а численность проектировщиков достигла 400 человек. Размещалось бюро на территории завода в отдельном здании. ЦКБ «ГАЛС» стало головным предприятием по разработке лагов и магнитных компасов, при этом проектировало приборы не только для завода Штурманских приборов, но и для Катав-Ивановского приборостроительного завода. А оба эти предприятия их тиражировали, т. е. серийно изготавливали.
Начиная с 90-х годов, наше предприятие стало открытым акционерным обществом «Штурманские приборы». Проектирование новых приборов осуществляется сегодня Службой главного конструктора. В необходимых случаях, поскольку наши приборы входят в навигационные комплексы, связи между нашим заводом и головным предприятием, которое их проектирует, в частности «ЦНИИ Электроприбор» и московский институт «Дельфин», осуществляется уже не административно, а чисто технически.
Что касается современного состояния проектирования новых приборов, то главный конструктор нашего предприятия Валерий Николаевич Пугачев обладает планом перспективного развития. В частности, модифицируются существующие приборы. Есть в плане нашего предприятия и проектирование существенно нового, направленного на те же цели, на определение направления движения и своих координат в море.
Этим мы и занимаемся.
Статьи о Кардашинском-Брауде Л. А.
Творческая встреча
Удивительный человек, на глазах которого вершилась история, талантливый ученый, кандидат технических наук Л. А. Кадашинский-Брауде поделился своими воспоминаниями с работниками завода. Мероприятие состоялось 12 сентября 2012 года в музее завода в рамках творческой встречи «О времени и о себе».
Леонид Александрович – прекрасный рассказчик. С присущим ему мягким юмором и обстоятельностью, он поведал присутствующим о том, каким был Завод штурманских приборов в середине ХХ века, когда будучи молодым специалистом, сразу после окончания института, он пришел работать в конструкторское бюро, о своих замечательных наставниках, о незабываемых встречах с известными учеными и конструкторами.
40-минутная встреча получилась интересной и познавательной, об этом говорили практически все присутствующие.
- Очень интересно, с удовольствием послушали бы еще, - делились друг с другом впечатлениями заводчане, покидая в музей.
Актуально и своевременно
Долгожданная презентация книги кандидата технических наук Л. А. Кардашинского-Брауде «Использование магнитометра при уничтожении девиации морских магнитных компасов на кораблях и судах» состоялась 16 декабря 2012 года.
Андрей Романов, генеральный директор ОАО «Штурманские приборы», в приветственном слове выразил надежду, что работа, изданная по заказу ОАО «Штурманские приборы», будет востребована и станет настольной книгой для судоводителей, штурманов, девиаторов, преподавателей, слушателей, курсантов и студентов морских академий и институтов.
В книге автор рассматривает возможность использования отечественных магнитометров при уничтожении всех видов девиации для измерения составляющих индукции магнитного поля на главных магнитных курсах.
Представляя свой труд, старший научный сотрудник Л. А. Кардашинский-Брауде подчеркнул, что цель его работы - замена ручных вычислений с использованием таблиц и калькуляторов персональным компьютером, непосредственно подключенным к магнитометру. А предлагаемая им методика позволяет исключить ряд ошибок и погрешностей, которые возможны при ручном вводе данных.
Присутствующие оценили работу Леонид Александрович как «актуальную» и «своевременную».
«Использование магнитометра при уничтожении девиации магнитных компасов - прорыв не только в технике. Для морского флота это очень важно. Потому что сегодня уничтожение девиации это очень дорогостоящая процедура, на которую нет времени, да и специалистов в общем-то нет, – прокомментировал представленный научный труд профессор кафедры технических средств судовождения Государственной морской академии им. адмирала С.О. Макарова Н. Н. Григорьев и добавил, - «10 лет я читаю лекции по магнитным компасам. Мне студенты говорят, сейчас есть GPS, есть гирокомпас, а мы должны изучать магнитный компас. Но ситуации возникают разные, и я привожу им в ответ слова американского капитана Ричарда А. Кейхилл: «Незаурядный моряк использует свою незаурядную рассудительность, чтобы избегать ситуаций, требующих его незаурядного мастерства». И с сегодняшнего дня, проводя занятия с курсантами, а также с помощниками с атомных ледоколов и с помощниками транспортного флота, я буду говорить, что есть возможность сегодня эффективно уничтожать девиацию».
Презентация
В среду 13 февраля 2013 года на Заводе штурманских приборов состоялось исключительно значимое событие. Старший научный сотрудник предприятия кандидат технических наук Л. А. Кардашинский – Брауде представил свою очередную работу «Обеспечение работоспособности магнитных компасов внутри стальных корпусов подводных лодок, надводных кораблей и судов».
Леонид Александрович теоретически обосновал возможность создания магнитного компаса для помещения, где резко снижено магнитное поле Земли. Это касается как подводных лодок, так и надводных судов, т. е. кораблей, где ходовые мостики бронированные. А также продемонстрировал опытный образец компаса, выполненный работниками предприятия.
О важности, актуальности и перспективности данной темы говорили практически все присутствующие, а это - представители военно-промышленного комплекса, КБ, военно-морского флота, ученые, инженеры, моряки и преподаватели ВУЗов.
Высокую оценку представленной работе дал от имени сослуживцев, в частности, старший научный сотрудник ГНИНГИ кандидат технических наук Григорий Левит, - «Наш институт считает целесообразным проводить магнитные измерения внутри корпусов перспективных подводных лодок и надводных кораблей. Это поможет не только уменьшить ослабление магнитного поля, но и решить проблемы связанные с уничтожением всех видов девиации. А перенос компасов внутрь прочного корпуса кораблей существенно повысит их надежность». По его словам в книге, кстати, пятой по счету, «обосновываются возможности решения одной из наиболее существенных проблем в использовании магнитных компасов на кораблях и подводных лодок» и «подтверждена возможность расчетным путем при определенных измерениях создать концентраторы». Григорий Абрамович поздравил Леонида Александровича с 60-летием успешной непрерывной трудовой деятельности на Заводе штурманских приборов, напомнив всем, что автор испытывал свои изобретения непосредственно на кораблях и подводных лодок военно-морского флота и имеет за плечами достаточное количество миль, пройденных в подводном и надводном положении. – «Теоретические работы Леонида Александровича, в которых он использовал последние достижения науки и техники, всегда носили практический характер».
По словам главного конструктора завода Валерия Пугачева, «книга Леонида Александровича с теоретическими изысканиями показала возможность практического исполнения этого прибора. Путь от макета до реального образца – есть практическое воплощение теоретических выкладок. Для реализации данной идеи мы рассматриваем возможность консолидации двух компасных лабораторий: нашей и ЦНИИ «Электроприбор». Все зависит от времени, денег и цели. Пока все испытания на макетах ведутся за счет ОАО «Штурманские приборы». Наши идеи и обращения в ЦКБ «Рубин» и «Малахит» поддержаны. Открытым остается вопрос финансирования, но, все - решаемо».
О блокаде
Понятия дети и война несовместимы! Однако юным ленинградцам-детям блокадного города пришлось на себе перенести всю трагедию осажденного города. Среди тех, кто вместе со взрослыми встал на защиту любимого города был и Леонид Кардашинский-Брауде. Летом 1941 года ему только исполнилось 12 лет.
- В Ленинграде я пробыл не всю блокаду, - вспоминает Леонид Александррович.- Летом, когда началась война, я находился в детском лагере. Еще до начала блокады мама, после ряда перипетий, вернула меня из лагеря, а сама была вывезена вместе с предприятием, на котором она работала, на Урал. Я остался с тетушкой и с бабушкой здесь, потому что никто не предполагал, что события так развернуться. Начался учебный год и я пошел в школу. Потом начались бомбежки, обстрелы и все занятия прекратились. Моя бабушка была врачом. Она устроила тетушку, а потом меня в госпиталь. Он назывался сводный эвакогоспиталь и размещался в здании Александро-Невской Лавры. Никаких монахов там тогда не было. Бабушка справедливо полагала, что гигантской толщины стены и кирпичные своды Лавры способны спасти, по крайней мере, от осколков. Конечно от прямого попадания бомбы - это вряд ли, но от осколков спасет. И первую зиму я просуществовал там. Моя тетушка устроилась на роль медицинского регистратора. Но так как она частенько болела, я ей помогал, выполняя ее работу. В моем распоряжении находились два здоровенных гроссбуха, - бухгалтерские амбарные книги, чернильница непроливайка и стальное перо. Писал я совсем неплохо, каллиграфическим почерком. В приемном покое в первой книге я со слов врача записывал фамилию, имя, отчество, год рождения и звание поступившего в госпиталь раненного бойца, а также делал запись о ранении. Одежда на бойцах, как правило, была испачкана, пробита пулями, в крови. Их переодевали. Что с них сняли и на какой склад отправили, в–общем, все, что нужно было, я записывал во вторую книгу. Когда врачи считали, что больные становились транспортабельными, их отправляли на большую землю, по дороге жизни через Ладогу. И я тогда делал запись об убывающих, и о том, что им возвращены вещи, сданные на склад на хранение. Занимался я этим дискретно, т. е. не все время, а только тогда, когда болела моя тетушка. Мы с ней жили в одной келье. Была у нас буржуйка. На ней мы кипятили воду. Дров было мало, но что-то там находили. Вместо электричества - коптилка. Электрический свет от маленького дизеля подавался только в операционную, а у начальника госпиталя и у всех остальных были свечи или коптилки.
Преимущество пребывания в госпитале для меня состояло в том, что я, во-первых, получал паек, кроме этого каждый день мне полагалась тарелка или котелок горячего супа. Правда суп – это только название, вода, в которой плавали капустные листья или что-то там еще. Но это была горячая еда, и это было очень важно.
Весной 1942 года Правительство Ленинграда выпустило приказ об эвакуации детей из города. Нас вместе с тетей и бабушкой включили в один из эшелонов с раненными и где-то в конце марта вывезли. Поездом мы добрались до станции под названием Борисова Грива, это населенный пункт на Карельском перешейке. Там, под покровом ночи, всех пересадили в автофургоны и провезли по льду Ладожского озера на Большую землю за пределы немецкого кольца оккупации. В поселке Кабона, где мы оказались,нас разместили в церкви и стали безудержно кормить. Но бабушка, как врач, предостерегла от неумеренного поедания всего, что нам предлагали (каши, хлеба и всего прочего), так как после голодовки много есть нельзя. А потом, спустя день, два, в теплушке железнодорожного эшелона мы отправились через Вологду в Москву. Бабушка с тетей остались в столице, а меня переправили на Урал к маме. За лето мама меня откормила и подготовила к школе, и я нагнал своих сверстников. Все время, пока не сняли блокаду Ленинграда, мы жили на Урале. Мама работала на питерском предприятии, а я учился в школе и работал на этом предприятии.
В 1944 году мы вернулись в Ленинград. В город нельзя было так просто приехать, а только по пропускам, которые выдавал городской исполком. За меня хлопотала вторая моя тетушка, сестра отца, всю блокаду остававшаяся в Ленинграде, а после ее снятия приехавшая за мной на Урал. При этом я хорошо запомнил наш путь из Москвы в Питер летом 1944 года. Мы возвращались на «Красной стреле», которая почему-то шла в дневное время, а вдоль железнодорожного полотна - сотни воронок от авиабомб. Буквально все вокруг было в огромных ямах и выбоинах от снарядов. Так усиленно в начале войны немцы бомбили поезда.
Когда приехали в Питер, а я был уже большой мальчик, поэтому все помню, меня поразил удручающий вид Невского проспекта. Трамваи по нему ходили, но вместо некоторых зданий стояли руины. Например, на углу Фонтанки и Невского, дом, на котором сейчас мемориальная доска, о том, что там жил Белинский, и напротив, дом Белосельских-Белозерских, и Малый зал филармонии. Мы жили на углу Пестеля и Моховой. В наш дом, тоже попала бомба и он стоял разрушенный. Позже, чтобы не было такого жуткого вида, здания прикрыли временными большущими фанерными щитами с нарисованными на них окнами.
Разборкой завалов занимались пленные немцы. Я прекрасно помню многочисленное количество молодых мужчин в немецкой форме, которые носили кирпичи и все, что оставалось там. И действительно, восстановление произошло очень быстро. По моему уже в 1947 году, через два года после окончания войны, практически руин не осталось.
Я продолжил учиться в своей школе, в которой учился и до войны. Мы с мальчишками, тогда были мужские и женские школы, ездили в парк Победы и в парк на Каменном острове и сажали деревья. Я был награжден юбилейной медалью «К 250- летию Ленинграда». Ее вручали тем, кто участвовал в восстановлении города.
Окончив школу, я поступил в электротехнический институт. Прежде его заканчивали мой отец и мой дядя. Будучи студентом, я проходил практику на заводе Штурманских приборов».
Ландау, каким его знал я
- Льва Ландау я хорошо помню, лет, наверное, с трех. Еще до войны, вернувшись из очередной заграничной командировки в Ленинград, он навестил нас. Мое детское внимание привлекла небольшая яркая коробочка с французскими духами, привезенная Ландау в подарок моей матушке – своей двоюродной сестре. И пока взрослые обменивались новостями, я потихоньку флакончик вскрыл и, по известной только мне, совсем юному, причине погрузил в него чернильный карандаш, превративший духи в чернила. Помню, как сильно расстроилась мама, когда это обнаружилось, а Лев Давидович ее успокаивал, пообещав, с первой оказией восполнить утрату.
Спустя много лет, когда я уже учился на первом курсе Ленинградского электротехнического института, на одной из лекций по физике лектор рассказывал нам – студентам о составе атомного ядра. Электрон, говорил он, – это элементарная частица, у которой есть масса, энергия, заряд и т. д. Но, согласно современной теории, электрон также является волной и, соответственно, обладает волновыми свойствами. У меня в голове это никак не укладывалось - причем здесь частица с массой и волна? Я дождался, когда Лев Давидович приедет в Ленинград, и попросил его, как физика-теоретика, разъяснить мне, как он это понимает. «Ничего подобного, - ответил он мне. - Это ни то и не другое, это - уравнение, которое и показывает все свойства электрона: массу, энергию и т. д. А все эти дурацкие физические модели, шарики вокруг ядра и волны - забудь, все это чепуха». У меня лицо вытянулось - как же так, а Лев Давидович, посмотрев на меня, продолжил: «Леня, давай лучше поговорим о женщинах, мы больше найдем общих точек». Мне тогда было -19 лет, а ему – 40, и общих точек мы не нашли.
Ландау классифицировал все на свете, что поддавалось классификации. Он вывел собственную формулу счастья, содержащую три параметра: любовь, работа и интересное общение с людьми, а девушек делил на красивых, хорошеньких и интересных.
Лев Давидович был удивительным, очень светлым человеком, остроумным и доброжелательным. Обладал необычайной работоспособностью. Работал всегда много и я это видел неоднократно. Первый этаж московской двухэтажной академической квартиры Ландау занимали домочадцы, второй же – был его обиталищем.
У Ландау была органическая нелюбовь к письму, поэтому научные тексты под его диктовку записывали сотрудники. Один из них Женя Лифшиц, как правило, сидел за столом, вооружившись ручкой и бумагой, а, лежащий в задумчивости на кушетке, Ландау надиктовывал текст. Затем Женя вслух зачитывал написанное. Лев Давыдович вносил пометки, исправления и, бывало, возвращался к первоначальному тексту. Так, вместе они написали знаменитый многотомный фундаментальный труд «Курс теоретической физики», который впоследствии много издавался.
Лев Давидович был большой оригинал, на все у него были собственные взгляды. Как и Анна Ахматова он считал Льва Толстого – мусорным стариком, а не великим классиком, чтил Лермонтова, а Пушкина отрицал напрочь.
Человек он был жизнерадостный, обаятельный и веселый, обладал тонким блестящим умом, абсолютной памятью и прекрасным красноречием. Шутил он постоянно и, как правило, с легкой иронией и долей сарказма, юмор буквально сыпался из него. Еще до войны, в начале 30-х годов, когда Лев Давидович жил в Харькове, возглавляя теоретический отдел Украинского физико-технического института, на дверях его кабинета висела записка: «Ландау – не кусается». На самом деле это было не так.
На одном из заседаний кафедры, выслушав речи сослуживцев, он был настолько не согласен с их докладами, что обозвал всех присутствующих дураками и ушел с заседания. Конечно, разразился скандал. Ректор института вызвал к себе Ландау и потребовал, чтобы Лев Давидович извинился перед сотрудниками. Что тот и сделал. Во время очередного заседания кафедры он сказал примерно следующее: назвав Вас дураками, я имел виду, что дураки вы – только в науке, а так – отличные ребята.
В феврале 1937 года Ландау принял приглашение Петра Капицы занять должность руководителя теоретического отдела только что построенного Института физических проблем и переехал в Москву.
А в 1938 году случилась беда. Ландау арестовали за то, что он видел, а возможно и редактировал листовку, написанную его университетским товарищем, тоже физиком, призывающую к свержению сталинского режима, в которой Сталин назывался фашистским диктатором. В тексте было сказано, что сталинские методы управления абсолютно неверны, что это искажение принципов марксизма и ленинизма и что совершенно другой стиль руководства должен быть. Сидел он на Лубянке. Не могу сказать, что его мучили и били, этого не происходило, но условия, в которых он оказался, были абсолютно неподобающими. На Льва Давидовича всячески давили, заставляли часами стоять на допросах, кормили ужаснейшим образом, никогда не выключали электричество, не давали спать и требовали признаться в том, что он – немецкий шпион. Ландау активно возражал, говорил, что это глупо, что в Германии процветает фашизм, а это абсолютно неприемлемо. Наконец, следователь, который вел его дело, предложил ему дилемму: или Ландау подписывает протокол в котором говорится что он немецкий шпион, и тогда ему дают 25 лет лагерей, в противном случае – те же 25 лет, но без права переписки на рассмотрение так называемой «тройки», выносящей обычно решения о расстреле. За год нахождения в застенках Лев Давыдович был доведен до такого состояния, что больше не мог сопротивляться и согласился с тем, что он немецкий шпион.
Ландау спас Петр Капица, директор Института физических проблем, мужественно поручившийся за него перед НКВД в лице Молотова, Вышинского и лично Берии, и поклявшийся своей головой в том, что будучи на свободе, Ландау не будет вести какой-либо контрреволюционной деятельности и ничего антисоветского и антисталинского не выкинет.
Из тюрьмы Ландау вышел в тяжелейшем моральном и физическом состоянии. В течение года восстанавливался в академическом санатории на юге. И в конце 1939 – начале 40 –го года приступил к работе в ИФП.
В 1946 году Ландау был избран действительным членом академии наук СССР, минуя члена-корреспондента, что вообще не слыхано. А за проникновение в тайны Вселенной в 1962 году удостоен Нобелевской премии по физике.
Дело в том, что Петр Капица, работая со сверхнизкими температурами, в свое время обнаружил, что при очень низких температурах близких к абсолютному нулю, у одного из изотопов гелия – гелия 2 (там два изотопа) образуется сверхтекучесть. По идее, при такой температуре он должен был сгущаться и замерзать как все газы, а этого не происходило, и объяснить это с позиции классической физики было невозможно. А Ландау сделал это оригинальными квантовыми методами.
Впервые в истории Нобелевских премий награждение происходило в больнице, где Лев Давидович находился после автомобильной аварии.
Ряд известных физиков, с которыми я лично знаком, считали, что Ландау должен был получить как минимум еще семь Нобелевских премий за различные отдельные работы.
Желание моей семьи – выполнено!
Акварель, предположительно руки известного русского мариниста Ивана Айвазовского в январе 2016 года пополнила фонды Военно-Морского музея Санкт-Петербурга. Передал семейную реликвию Леонид Александрович Кардашинский-Брауде.
- Будут ее экспонировать или как то иначе использовать я не знаю, но в любом случае, картина стала достоянием народа. И от этого я испытываю настоящую радость, - прокомментировал событие Леонид Александрович, - Тем самым моя функция по хранению этого произведения искусства закончена, желание моей семьи – выполнено.
Согласно семейной легенде Кардашинских, на акварели, выполненной в 1871 году, изображен вид города-порта Александрия с моря. Дело в том, что осенью 1869 года русский художник И. К. Айвазовский побывал в Египте, где присутствовал на торжественном открытии Суэцкого канала. На это событие откликнулась вся мировая общественность. Многие европейские государства послали на торжества свои делегации, в том числе и Россия. Художнику официально было поручено запечатлеть на полотнах церемониал открытия и сам канал. Пребывание в Египте произвело на Айвазовского глубокое впечатление. Он сделал ряд набросок, зарисовок и эскизов, которые позднее были реализованы в его знаменитых работах.
В семью Кардашинских, акварель попала в самом начале XX века. Судьба картины до этого момента неизвестна. «Мой дедушка, человек удачливый, выиграл эту картину вместе с другими произведениями искусства во время розыгрыша художественной лотереи, проводившейся Обществом петербургских художников по адресу Большая Морская, 38. - пояснил Леонид Александрович.- Стоимость лотерейного билета составляла 5 рублей, что по тому времени было немало. Но зато в случае выигрыша играющий получал право не только на картину или статую, которые были выставлены, но и право на следующую игру. Общий выигрыш дедушки оказался значителен, пришлось даже нанимать двух ломовых извозчиков, чтобы все вывезти. С тех пор прошло больше ста лет. Отгремели революции, войны, другие важные исторические события. И все это как-то постепенно разошлось, а картина, изображающая вид Александрии с моря досталась мне в качестве наследства. Акварель в моей семье хранилась бережно, в темном месте, так же как это делали мой дед и мой отец. Но, в конечном счете, на семейном совете было решено картину сделать достоянием общественности. В Военно-Морском музее, куда мы с женой обратились, ее осмотрели художники, реставраторы, смотрители. Картина понравилась Действительно, она довольно яркая и интересная. К нам отнеслись с некоторым даже пиететом, были очень довольны нашим поступком. В настоящий момент акварель находится на экспертизе в Русском музее».
Бесценный дар
Леонид Александрович Кардашинский-Брауде передал в дар двум петербургским школам с углубленным изучением немецкого языка полное собрание сочинений Иоганна Вольфганга Гёте, Генриха Гейне, Готхольда Лессинга и Иоганна Шиллера на языке оригинала.
Книги, отпечатанные в начале XIX века в Германии, по словам Леонида Александровича «любопытны тем, что были изданы с использованием не латинского, а более старого готического шрифта», широко используемого в Европе до начала XX века.
Тома классиков достались Кардашинскому – Брауде по наследству. «В моей семье было несколько человек - больших любителей словесности. Одна из моих тетушек, она знала языки, собрала некоторую коллекцию книг немецких и английских классиков. Мы с женой, Галиной Федоровной Казаковой, решили не оставлять после себя наследство кому-либо, а передать эти книги в дар, - пояснил свой поступок Леонид Александрович.-
В нашем городе есть две школы с углубленным изучением немецкого языка. Одна, старинная, образованная еще в 1709 году, называется «Петришуле» и расположена недалеко от Невского проспекта сразу за зданием немецкой лютеранской церкви. Вторая - «Гётешуле» находится в Красногвардейском районе недалеко от нашего предприятия. Книги мы разделили таким образом: полное собрание сочинений Генриха Гейне, немецкого поэта и публициста, мы предложили «Гётешуле», вместе с томиком «Фауста», самого знаменитого произведения Иоганна Вольфганга Гёте. Все остальное, а это произведения основоположника немецкой классической литературы Готхольда Лессинга, поэта и драматурга Иоганна Шиллера и знаменитого мыслителя, поэта и естествоиспытателя Вольфганга Гетте, мы решили передать в дар «Петришуле».
Подарок наш приняли с признательностью обе школы. От администрации «Гётешуле» мы получили благодарственное письмо. Правда моя фамилия в нем была несколько искажена, но это – мелочи. А в музее «Петришуле», куда мы привезли книги, нас ждал неожиданный сюрприз. Моя жена, Галина Федоровна, зимой 1941-1942 года жила на набережной Мойки. А так, как школа, в которой она училась, была в это время закрыта из-за отсутствия тепла и света, летом 1942 года всех детей собрали как-раз в «Петришуле», дабы восполнить пробелы в знаниях. Обучение длилось с мая по август и дети, таким образом, не потеряли целый год и смогли перейти в следующий класс. И вот на одной из фотографий того времени, хранящихся в музее школы, Галина Федоровна узнала свою двоюродную сестру, прошедшую за то лето целый курс первого класса. Любопытно, что в семье родственницы хранится точно такая фотография. Когда наступят более благоприятные погодные условия, мы с женой собираемся посетить Петришуле» и осмотреть музей более подробно. Он действительно интересен, я там бегло просмотрел все. И книг в большом книжном шкафу довольно много, но классиков, переданных мною, там не было. Теперь, соответственно, они вошли в музей».
Нас с детства учили что книга – лучший подарок! А полная коллекция сочинений известных немецких поэтов – дар воистину бесценный! Быть может для кого-то из современного поколения школьников, изучающих ряд предметов на родном языке классиков, именно эти книги помогут приобрести уникальные навыки, которые в дальнейшем пригодятся во взрослой жизни.
Сенсационная находка
Магнитный компас типа КП (127 мм магнитный компас), произведенный Мастерской мореходных инструментов в начале прошлого века, входил в состав штурманского вооружения российской подводной лодки «Сом», погибшей 100 лет назад после столкновения с пароходом «Онгерманланд» и обнаруженной в июне 2015 года в территориальных водах Швеции поисковой командой.
К такому предварительному выводу пришел старший научный сотрудник кандидат технических наук Л. А. Кардашинский–Брауде, изучив предоставленные для ознакомления материалы. Предположение Леонида Александровича подтвердили полученные позже документы. Компас, входящий с состав штурманского вооружения подводной лодки «Сом», действительно произведен Мастерской мореходных инструментов Главного гидрографического управления Морского ведомства более ста лет назад. Новые фотографии компаса подводной лодки «Сом», поступившие в ОАО «Штурманские приборы», не вызывают ни малейшего сомнения. На шкале четко видно название предприятия-изготовителя: «Мастерская Главного Гидрографического управления».
Компас изготовлен в Мастерской мореходных инструментов (реорганизована в Завод мореходных инструментов в 1931 году, затем в 1939 году – в Завод штурманских приборов, прим. Ред.). Котелок компаса установлен на нактоузе и, по всей вероятности, находился в ограждении рубки подводной лодки. После аварии 100 лет пробыл в морской воде.Основные тактико-технические характеристики компаса: цена деления картушки 1 градус; период собственных колебаний чувствительного элемента около 20 секунд в условиях Балтийского моря; компас снабжен только компенсатором полукруговой девиации. Других компенсаторов нет; погрешность компаса на неподвижном основании не более 0,2 градуса; погрешность на ходу без учета девиации не более 1 градуса».
По словам Леонида Александровича, данный компас разработан в 1905 году под руководством Николая Николаевича Оглобинского, крупнейшего специалиста Императорского флота по теории девиации компаса. (Девиация (отклонение) – отклонение стрелки магнитного компаса от направления магнитного меридиана. Обусловлена главным образом влиянием близко расположенных намагниченных тел, например, стального корпуса судна, - прим. Ред.). Генерал-лейтенант флота Оглобинский, по словам очевидцев – «бог девиации», – яркий и выдающийся последователь основоположника теории девиации И. П. де-Колонга. Заведовал компасным делом на Флоте, читал курс лекций в Николаевской морской академии. (Родился в 1862 году. Умер в эмиграции во Франции в 1932 году).
Данная находка стала для предприятия удивительной. После векового нахождения в воде изделие предприятия прекрасно сохранилось, став воистину уникальным объектом, настоящим памятником истории отечественного морского приборостроения. Что само уже говорит о высоком качестве выпускаемой продукции.